Владимир Терещенко | 04.12.2023 в 16:52

"Я узнал, что у меня есть хорошая семья"
Неоднократно я высказывал мысль, что Великую Отечественную войну нашим историкам следует рассматривать в качестве бинокля в глубокую древность России. Можно сказать и шире: СССР - это тоже подобное "устройство". Успехи советского образования не могут не поражать, но они ведут к мысли, что у таких успехов были корни. Что-то мы не знаем о русской истории и собственном народе…

Русские люди по природе наблюдательны. Свои наблюдения они всегда умели собирать в систему и передавать будущим поколениям. В рассказе Бориса Шергина "Запечатленная слава" говорится про науку хождения по Северному-Ледовитому океану, веками бережно хранимую.

Новгородцы и дети их, архангельские поморы, науку мореплавания называли "морское знание", а судостроение обозначали словом "художество".

Еще во времена стародавние северорусские мореходцы стали закреплять свой опыт письменно. Надобно думать, уже в XVI столетии, если не раньше, распространялись среди архангельских поморов эти "уставы морские", "морские указы", "морские урядники" и "книги морского ходу". Это была литература стихийно-народная, самобытно-русская. С глубоким прискорбием надобно отметить, что невнимание, равнодушие, пренебрежение, при содействии всеистребляющего времени, сделали то, что от морской старинной литературы остались одни фрагменты и отдельные устные свидетельства. То, что рассыпано ворохами, приходится собирать крохами.

В этих "морских уставцах", "указцах" обсказаны корабельные маршруты из Белого моря во все концы Студеного океана, на запад, в Скандинавию и "восток", к Новой Земле и Печоре. Практическая часть этих манускриптов вполне соответствует печатным лоциям нашего времени. Древнесеверная рукописная лоция не только зрительно преподносит береговые попутные приметы, но буквально ощупывает дно морское, с подводными коргами, поливными лудами, играми. Старорусские лоции составлялись многоопытными людьми, которые "своими боками обтерли" описанные пути. Путеводительную часть старопоморской лоции сопровождали иногда "особые статьи" о природе ветров, о распорядке приливо-отливных течений, весьма сложных в Белом море, о том, как предугадать погоду по цвету морской воды, по оттенку неба, по движению и по форме облаков. Эти статьи дополняет "Пловущий ледяной указ", или "Устав о разводьях и разделах, како суды ходити и кормщику казати". Здесь говорится о том, что опытный кормщик знает суточное время прохода меж льдов, ибо судоходные разводья во льдах регулярны, поскольку регулярна череда суточных морских приливов и отливов.

Архангельские поморы досконально изучили "мудреный обычай" своего моря. Вот записанные Н. И. Рождественской слова мезенского крестьянина Малыгина:

"В нашей местности (Койденский берег) разное течение воды у прилива и отлива. Три часа идет в нашу сторону, на полунощник (северо-восток). Потом три часа идет в шелоник (юго-запад). Так ходит и прибылая и убылая вода. От берега в голомя, на Моржовец вода компасит: два часа идет под полунощник, потом под восток идет три часа, потом под юг около трех часов, потом под запад идет четыре часа.

Опытно знаем, по компасу сверено...

Хождение воды в ту или другую стороны, на убыль или на прибыль, и у Кедовского берега бывает не круто и не тихо. В послонке вода идет кротко, а у Воронова Носа прилив и отлив ходит яро - волну разводит".

Другим видом северной народной литературы является письменное закрепление морских правовых обычаев. На основе уставных правил, корни которых уходят во времена новгородские, регламентируются не только практически деловые, но и нравственно-моральные отношения мореходцев-промышленников и друг к другу и к обществу. Эту древнюю юриспруденцию содержит, например, "Морской устав новоземельских промышленников".

Так может и другие мореходы действуют подобным образом? Такая практика у других не зафиксирована. А какая практика, такие и суда.

"По поводу указа Петра Первого, повелевающего строить суда исключительно по голландскому образцу, архангельский мореходец Федор Вешняков в своей "Книге морского ходу" рассуждает: "Идущие к Архангельскому Городу иноземные суда весною уклоняются от встреч со льдами и стоят по месяцу и по два в Еконской губе до совершенного освобождения Гирла от льдов. Пристрастная нерассудительность поставляет нам сии суда в непрекословный образец. Но грубой кольской лодье и нестудированной раньшине некогда глядеть на сей стоячий артикул. Хотя дорога груба и торосовата, но, когда то за обычай, то и весьма сносно. . . Чаятельно тот новоманерный вид судов определен на воинский поход и превосходителен в морских баталиях. Но выстройка промышленного судна, в рассуждении шкелета или ребер, хребтины или киля, образована натурой моря ледовитого и сродством с берегом отмелым".

Как мы видим, и в позднем средневековье русские скрупулезно собирают и передают знанья друг другу. Можно по временной шкале опуститься ниже и вспомнить про берестяные грамоты. Ученые отмечали, что новгородцы уже в 11 веке были поголовно грамотны, включая детей и женщин (в Европе грамотные женщины в диковинку и в 13 веке). Историк Борис Рыбаков в 1948 году опубликовал исследование "Ремесло Древней Руси", где говорится:

"Существует укоренившееся мнение, что церковь была монополистом в деле создания и распространения книг; мнение это усиленно поддерживалось самими церковниками. Верно здесь лишь то, что монастыри и епископские или митрополичьи дворы были организаторами и цензорами книжного списания…"

Он приводит цифры для 14-15 вв. Из 110 писцов 63 человека, 57% миряне. На рубеже первого тысячелетия писцов монахов попросту нет. Зато в ходу прописи для обучения грамоте. А вот к 18-19 веку церковь превратит поголовно грамотный русский народ в неграмотного.

Как-нибудь опустимся и ниже.

Эх, бы нынешним знать да понять - в народе русском весь мировой опыт то и сосредоточен.

Неча у других "артикул и образец" искать, коли "собственна рожа крива, а башка дурна".